kotjus_sova | Третий сон про Англию, или Анна на шее.

Продолжение вот этого поста. История о том, как моя английская подруга Анна приезжала в гости в Москву с мужем и четырьмя детьми мал мала меньше.

Анна недолго ждала возможности приехать. Ведь посетить Москву – это была ее заветная мечта, и ради этого она терпела нас троих у себя в Ашфорде почти целый месяц. Так что уже в августе, через три недели после нашего возвращения, я встречала их всей командой на Белорусском вокзале.
Почему на вокзале, спросите вы? Потому что халява – она сладка для всех, а не только для русских. Потому что муж Анны, как машинист, работающий на Евростаре, имеет право провезти всю семью на поезде по Европе бесплатно. Чем они и воспользовались. Да, в общем, ничего страшного. Всего двое суток, и все шесть человек, включая трехлетних близнецов, были в нашей нерезиновой. Тогда она, правда, была еще резиновой, как и мой «Запорожец», куда мы все, они шестеро и я, прекрасно запихивались.

В квартире я приготовила шесть спальных мест для гостей, два дивана и две раскладушки. В ванной положила для всех несколько полотенец. Тут меня ждал сюрприз. Гости ни разу за две недели не побывали в ванной. Ни разу!!! Они вообще не принимали душ! Все, что я видела, это влажные салфетки, которыми они, видимо, иногда освежались. Как я ни уговаривала их принять душ, ни объясняла, что мы не платим за количество воды, они только вежливо благодарили и отказывались. Справедливости ради надо сказать, что все они выглядели чистенькими, и всякие ароматы немытых две недели людей начисто отсутствовали. Духами, впрочем, от Анны тоже не пахло.

Первым делом мы отправились в Кремль. На метро. И тут Анна пережила первый культурный шок. Один из близнецов, Ричард, имел привычку сосать большой палец. Вместо соски. Не успели мы сесть в вагоне, Ричард деловито запихнул большой палец на привычное место и начал смотреть на бабульку, сидевшую напротив. Бабулька, в свою очередь, вперлась глазами в Ричарда, видимо, почувствовав, что он вполне подходит для реализации ее внутренних, заложенных партией и правительством, задач. Она подлетела к нему и громогласным голосом завопила: МАААльчик! Немедленно вынь палец изо рта!!!
Бедная Анна, которая не совсем еще привыкла к тому, что воспитанием подрастающего поколения у нас занимается каждый неравнодушный к судьбе будущего отечества человек, никак не могла понять, что хочет от ее трехлетнего сына эта почтенная леди. Бабулька продолжала настаивать на своем: МАААльчик, если ты не вынешь изо рта палец, тебе будет плохо!
Пока Анна соображала, что к чему, бабулька вышла на своей станции, и на ее место села грузная тетя. Тетя устало смотрела по сторонам, и вдруг ее цепкий взгляд попал на Ричарда с пальцем во рту. Она, воспитанная пионерией и комсомолом, не смогла быть равнодушной к такому безобразию и, встав и нависнув всей тушею над Ричардом, начала выговаривать Анне, как это нехорошо, когда дети сосут пальцы, и как это отражается на прикусе и на форме пальца. Анна, несмотря на свои 1 м 80 и гренадерскую фигуру, прижалась к сидению и только вопросительно смотрела на меня – что нужно всем этим людям, и почему они все время вмешиваются в нашу личную жизнь? Что я могла ей объяснить? Начать рассказ о Стране Советов?...

А дальше были многочисленные прогулки по Кремлю, визиты в гости, застолья, и мою английскую семью очень тронуло, что все, к кому бы мы ни приходили, встречали их за накрытым столом. Во всяком случае, мы нигде не голодали. Вторым культурным шоком было то, к кому бы мы ни приходили, у всех в квартире было пианино. И ладно бы оно только стояло, и с него бы периодически стирали пыль. Но ведь все, к кому мы приходили, еще и играли. И даже классику. Дэвиду особенно было приятно, что каждый уважающий себя русский человек знал слова песни Yesterday.

Третьим культурным шоком было открытие Анной и ее мужем Дэвидом целебных и вкусовых качеств чая с лимоном. Им, пьющим чай с молоком, никогда и в голову не приходило, что лимон можно класть в чай. До сих пор помню Дэвида, сидящего у меня на кухне с чашечкой чая, восхищенно приговаривающего: “How refreshing! How refreshing!”

После недели в Москве нас ждал Питер. Анна попросила купить билеты на дневной поезд, чтобы посмотреть Россию, и мы поехали всей этой толпой к моей подруге-художнице, которая снимала в Питере комнату в коммуналке. Набрав в термос чая с лимоном, конечно. Близнецы скакали по поезду и приносили родителям всякие угощения типа пирожков, которые Анна недоверчиво раскрывала, чтобы посмотреть начинку. Мою шутку про пирожки с котятами она явно восприняла буквально.

О, это была незабываемая неделя, в питерской коммуналке возле зоопарка. Коммуналка огромная, комнат пять или шесть, с газовой колонкой, от которой Анна шарахалась, как от шайтана, и с черным ходом прямо из кухни. Собственно, идея остановиться там пришла в голову не мне, а моей подруге, которая так зазывала нас туда, что я не устояла. Анна с детьми и мужем расположились на полу в комнате. А мы с этой подругой - на кухне на раскладушках, а я вдобавок аккурат напротив черного хода, который не закрывался. Зато, лежа вечером и смотря на эту массивную дверь, я представляла себе всю романтику революционеров, скрывающихся от шпиков.
В коммуналке жили очень колоритные личности. Старая петербурженка, например, пережившая блокаду, которую мы никак не могли развести на воспоминания и которая каждый вечер оставляла в стакане с водой на кухне свою челюсть. Я так и ждала, что она начнет ночью клацать над моим ухом. Еще там жила старая армянка, прямо, как в фильме «Пять вечеров», но она почти не выходила из комнаты. Еще к одной малообщительной старушке каждый день по утрам приходил сын, и обязательно через черный ход, то есть через наше лежбище. Он почему-то напоминал мне Родиона Раскольникова, и я первым делом смотрела, не несет ли он топор. Но как-то обошлось.

Мы уходили гулять по Питеру, а моя подруга-художница каждый день готовила нам еду, накрывая стол то в русском крестьянском стиле с баранками и самоваром, то в купеческом с блинами и икрой, от чего Анна была просто в восторге. Я же была в шоке, потому что Анна дала моей подруге денег на еду, до сих пор помню, что та купила в «Березке» на данные Анной 7 долларов (практически наша тогдашняя месячная зарплата) тертый сыр пармезан, и меня жаба душила есть что-то с таким дорогим сыром.

Зато наша главная задача была скрыть, что Анна и семья – иностранцы. Потому что цена на билеты и в Петродворце, и в Эрмитаже была для них раз в 100 больше. И недавно Анна вспомнила, как она себя выдала (не помню, чем, но думаю, манерами))), и пришлось доплачивать разницу. Бдительная охрана распознала в ней-таки англичанку! Конечно, я не думаю, что в Эрмитаже бывает много русских, разгуливающих с близнецами, которые сидели у родителей на шеях и дружно спали.

Зато в зоопарке повеселились все. Сначала мы увидели симпатишного орангутана, который сидел у края клетки со жвачкой в пасти. Жвачку он вытаскивал лапой, держа зубами и растягивая, и потом втягивал в себя. Самое забавное было в том, что за два года до этого мы были в Питере с моими сынками, и он сидел на том же месте, проделывая те же движения.
Потом, когда мы зашли вглубь зоопарка, там началась нехорошая суета. Служители забегали по территории, заглядывая во все дырки. Потом все встали вокруг одного большого дерева. Мы подошли. На дереве висел сбежавший из клетки удав.

А потом в Питере начались дожди, и стало грустно. Анна и Дэвид сказали, что они никогда не видели, чтобы дождь лил три дня подряд, и чтобы было так сыро. К тому же их ужасно покусали комары, набросившись на их аристократическую голубую английскую кровь, и мы вернулись в Москву. Анна кашляла, и, вернувшись в Англию, пошла к врачу, который нашел у нее пневмонию. Анна грустно сказала мне по телефону, что не понимает, зачем надо было посылать декабристов в Сибирь, если в самом Питере такой ужасный климат.