Как я была толстым ребенком. Часть 2.
Mar. 4th, 2006 10:39 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kotjus_sovaРебенок, то есть я, начал-таки ходить на своих толстеньких ножках. И это вызывало истеричный смех у всех посторонних. Меня доверили бабушкам - наверное, у них была более крепкая нервная система, чтобы противостоять всем нападкам на бедного ребенка.
Пока я шариком каталась в песочнице, бабушку обязательно спрашивали - Ваша девочка больна? Да нет, отвечала бабушка, просто она у нас очень любит покушать. Бедная девочка... - качали головой люди.
Любой мой поход на улицу сопровождался тем, что соседские ребята прыгали вокруг меня и орали - Жиртрест! Промсосиска! Я уже гораздо позже догадалась, что же означало это таинственное слово - Жиртрест. Другая песенка, которую я слушала чаще, чем гимн Советского Союза, была "Жирный, жирный, поезд пассажирный".
Однажды, лет в 6, я гуляла около дома и пела песенку. Вот такую: "Люблю я ма-ка-роны, но говорят, они меня погубят"... мимо проходили какие-то рабочие, один из них не поленился, подошел ко мне и сказал - Да, девочка, ТЕБЯ они погубят, это точно.
Какие же злые люди...
В детский сад меня решили не отдавать, поэтому потом была школа.
Я не знаю, откуда это, но в школе каждый норовил меня ущипнуть. Мои воспоминания детства - синяки от этих щипков. Количество дразнилок росло в геометрической прогрессии. А на 8 марта, когда всем девочкам дарили открытки или каких-то дебильного вида зверей, я не получала ни-че-го.
Однажды родители отправили меня в пионерский лагерь. Девочки тут же прозвали меня Пончиком и придумали новую игру - "Дразнить Пончика". Я отсиживалась за главным зданием часами, иначе все, кто видел меня, начинали хватать мою одежду и орать - Пончик, Плюшка, Жирная... Я слабо пыталась подыгрывать, потом обижалась, этого и ждали, и начинались издевательства похлеще. Через несколько дней я чудом добралась до телефона и позвонила родителям. Меня забрали.
В 15 лет я не могла ходить на танцы. Меня никогда не приглашали танцевать. В меня не влюблялись мальчики. Мне не писали записки, мне не звонили и не объяснялись в любви.
Тогда в 16 лет я решила, что пора что-то делать. Если я не привлекаю внимание внешностью, надо делать что-то, чтобы на меня обращали внимание по-другому. Я начала носить красные носки и джинсы, прострочила черный школьный фартук белой строчкой, нацепила на него октябрятскую звездочку, надевала немецкий синий пионерский галстук и... ну и научилась играть на гитаре, а поскольку я и так хорошо пела, меня взяли в группу. И хотя и там ко мне относились скорее как к сестре, чем к возможной подруге, меня уже не дразнили.
Это было начало победы.
Пока я шариком каталась в песочнице, бабушку обязательно спрашивали - Ваша девочка больна? Да нет, отвечала бабушка, просто она у нас очень любит покушать. Бедная девочка... - качали головой люди.
Любой мой поход на улицу сопровождался тем, что соседские ребята прыгали вокруг меня и орали - Жиртрест! Промсосиска! Я уже гораздо позже догадалась, что же означало это таинственное слово - Жиртрест. Другая песенка, которую я слушала чаще, чем гимн Советского Союза, была "Жирный, жирный, поезд пассажирный".
Однажды, лет в 6, я гуляла около дома и пела песенку. Вот такую: "Люблю я ма-ка-роны, но говорят, они меня погубят"... мимо проходили какие-то рабочие, один из них не поленился, подошел ко мне и сказал - Да, девочка, ТЕБЯ они погубят, это точно.
Какие же злые люди...
В детский сад меня решили не отдавать, поэтому потом была школа.
Я не знаю, откуда это, но в школе каждый норовил меня ущипнуть. Мои воспоминания детства - синяки от этих щипков. Количество дразнилок росло в геометрической прогрессии. А на 8 марта, когда всем девочкам дарили открытки или каких-то дебильного вида зверей, я не получала ни-че-го.
Однажды родители отправили меня в пионерский лагерь. Девочки тут же прозвали меня Пончиком и придумали новую игру - "Дразнить Пончика". Я отсиживалась за главным зданием часами, иначе все, кто видел меня, начинали хватать мою одежду и орать - Пончик, Плюшка, Жирная... Я слабо пыталась подыгрывать, потом обижалась, этого и ждали, и начинались издевательства похлеще. Через несколько дней я чудом добралась до телефона и позвонила родителям. Меня забрали.
В 15 лет я не могла ходить на танцы. Меня никогда не приглашали танцевать. В меня не влюблялись мальчики. Мне не писали записки, мне не звонили и не объяснялись в любви.
Тогда в 16 лет я решила, что пора что-то делать. Если я не привлекаю внимание внешностью, надо делать что-то, чтобы на меня обращали внимание по-другому. Я начала носить красные носки и джинсы, прострочила черный школьный фартук белой строчкой, нацепила на него октябрятскую звездочку, надевала немецкий синий пионерский галстук и... ну и научилась играть на гитаре, а поскольку я и так хорошо пела, меня взяли в группу. И хотя и там ко мне относились скорее как к сестре, чем к возможной подруге, меня уже не дразнили.
Это было начало победы.
