![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kotjus_sovaДальше будут путевые заметки, состоящие из 1774 слов. Многовато получилось, да?)
В далеком 1991 году, когда путешествующие совеццкие люди должны были получать добро на заграничную поездку через райкомы и парткомы, я познакомилась в Москве с чудесной итальянкой по имени Франческа. Она смоталась от скуки провинциальной жизни в Италии в Лондон, где поступила в универ и зачем-то выбрала в качестве будущей специальности русский язык. Потом она решила съездить на практику в Москву и не нашла ничего лучше, как приехать сюда зимой.
Наша общая знакомая попросила поразвлекать Франческу зимней Москвой, мы встретили Новый год на Красной площади, и я потом тут же увезла ее на дачу, где мы кувыркались в снегу, а посетив наш дачный уличный туалет, Франческа спокойно так сказала, что у них в Италии точно такой же. В принципе, стало понятно, почему она оттуда уехала. Увидев на плече у Франчески татуировку - что по российским понятиям того времени означало что-то из жизни зоны, я немного напряглась, но потом вроде успокоилась.
Франческа моталась по всяким выставкам и клубам и в конце концов познакомилась с подающим надежды художником по имени Никас Сафронов. Да, да, потом она вышла за него замуж, родила ему сына, в интервью он представляет ее как "итальянскую фотомодель", а сейчас он очень не хочет делиться с ней одним из своих миллионов, о чем он лично недавно поведал по телевизору.
Но это только присказка, сказка - впереди.
Главное - Франческа сделала мне приглашение в Лондон, и моя давняя сумасшедшая мечта вполне могла осуществиться. К моему удивлению, разрешение на выезд, как руководитель клуба английского языка, я в милиции получила быстро (вот такие были тогда заморочки!) , визу мне дали без проблем и совершенно бесплатно, теперь надо было решить две другие проблемы - где остановиться в Лондоне и как туда добраться. Все билеты за границу в то время можно было купить только по блату. Перебрав все возможности, я, отчаявшись, начала звонить в справочную железнодорожных касс. И - к моему удивлению - дозвонилась с первого раза. Наглея от свалившейся удачи, я заказала билеты на поезд. И поехала в Лондон. На поезде. Через Бельгию и Голландию.
Теперь надо было думать, у кого остановиться. У Франчески - бесполезно, она с тремя студентками снимала комнату в Лондоне у какой-то ненормальной старухи, увлекающейся спиритизмом. И я решила немного напрячь своих ирландских друзей. Оказалось, что у одной из ирландок в Лондоне живет сестра, которая замужем за англичанином. И я поехала.
После двух суток на поезде и потом на пароме я, растерянная от свалившегося счастья - после стольких лет железного занавеса и полного запрета на выезд - не могла уснуть, потому что боялась пропустить саоме интересное. Самым интересным оказались голландские садики - в некоторых из них стояли перевернутые ванны, такие же, как у нас - и я подумала, что люди, в общем-то, одинаковые. От этой мысли стало очень хорошо.
Паром оказался плавучим городом, и мне не хватило семи часов, чтобы обойти все его магазины и бары.
В Лондоне меня уже встречали ирландка и ее лондонская сестра. Обе маленькие, рыжеватые, в веснушках, и фамилия у них подходящая - О'Хара. И обрадовали - что еще одна наша общая ирландская знакомая ну просто-таки жаждет видеть меня в Дублине. Поэтому я буду находиться в Лондоне несколько дней, потом меня грузят на самолет и отправляют в Ирландию. Самое интересное, что у меня даже не возник вопрос - а как же виза. Она-то была британская и однократная, выехал из Королевства - и привет... На мое счастье Ирландия до сих пор считается внутренней территорией, и, обалдев от Лондона (об этом как-нибудь позже), я полетела балдеть в Дублин.
Первое, что я увидела в Дублине - это КОКОЕ ВСЕ ЗЕЛЕНОЕ...
Зеленые двухэтажные автобусы, зеленые самолеты, и даже зеленые мусорные баки. Было 1 января, и Дублин поразил зеленой травой и цветущими вишнями.
В аэропорту меня встретила вся семья Эверсов - папа Эдди - огромный новодворскоподобный голландец, его жена Анна - моя знакомая ирландка - и их четверо детей. С Анной мы познакомились в Москве при весьма необычных обстоятельствах. Она приезжала в Москву в институт к С.Федорову делать операцию на глазах, а это было 17 августа 1991 года, и останавливалась у меня. И сразу попала прямо в путч. По Москве танки, у меня в квартире звонки со всего мира - это ее многочисленные родственники волнуются, я волнуюсь за себя и за работников спецслужб, которым, видимо, приходилось прослушивать все международные разговоры - а она хоть бы что... Сделала операции на оба глаза и получила вместо минус 10 единицу. Я потом еще раз была у них в Дублине, лет через 5 - так единица и осталась)
Голландец сразу взял инициативу по развлеканию меня в свои руки - видимо, ему, как иностранцу, было лучше знать, что мне будет интересно в Ирландии. Это выглядело так: сидим мы, например, вечером, дети что-то читают, я смотрю телевизор... Вдруг из спальни выбегает... ну да, Эдди, и говорит: И что мы сидим дома? Поехали к кому-нибудь в гости! Дети, быстро в машину! Ни звонка, ни предупреждения. По дороге Анна его спрашивает: А куда мы, собственно, едем? Он говорит - А поехали в горы? (на улице темень кромешная). Поехали к О'Коннорам?
И мы едем к О'Коннорам. Едем куда-то в гору, плутаем, наконец, находим дом. Вваливаемся к ним всей толпой - 7 человек. И нам, что самое удивительное, ужасно рады! Огромный деревенский дом, хозяева - пожилая пара, готовят на таком странном месте - похожем на обеденный стол, только под крышкой стола - угли, и на крышке стоят всякие горшки... Такое впечатление, что дому лет 300-400-500. Но как только речь заходит о каком-то известном исполнителе, мы идем в другую комнату, где по обе стороны горящего камина собрана огромная коллекция роскошных книг и стоит современнейшая аппаратура. Потом хозяева узнают, что я из России, и радостно говорят: Сейчас мы позовем Лиэри, и она нам сыграет на волынке. Через 5 минут приходит Лиэри, с волынкой подмышкой - в ирландской волынке меха надуваются локтем, прижатым к телу, и играет какие-то замысловатые мелодии. Потом мы все (включая Эдди, которому еще вести минивэн) пьем глинтвейн и, перекрестив руки, поем Auld Lang Syne. Горы, волынка - ощущение, что я на обратной стороне луны.
Семейство Анны и Эдди очень забавное. Старшая дочь, Эдана, которой 14 и которая еще немного говорит по-ирландски. И три шалопая-сына разного возраста. Старший сын, Джон-Эдвард, хулиганистый подросток. Наверное, когда придумывали Симпсонов, то консультировались с ним. Однажды я зашла на кухню - он сидел за столом, перед ним стоял таз - не тазик, а именно таз - с хлопьями (он вывалил в тазик две килограммовых пачки), залил двумя литрами молока и все это жадно пожирал. Каждое утро я просыпалась от дикого грохота. Это Джон-Эдвард съезжал с третьего этажа на роликах.
Средний сын, пятилетний Петр, не отходил от меня ни на шаг, потому что я один раз поиграла с ним в какую-то игру. Он вообще производил впечатление вечно тоскующего ребенка, потому что родителям некогда было с ним играть.
Младшего сына звали Саша. Его назвали по-русски в честь того, что зачат он был в России. Трехлетнего Сашу не кормили. Когда он хотел есть, то подбегал к холодильнику и доставал оттуда ледяной йогурт. Это была вся его еда. Никто не заморачивался по поводу того, сыт ребенок или нет. Еще Саша одевался сам. В январе он выходил на улицу в кроссовках на босу ногу, потому что забывал надеть носки. Зато ему была куплена роскошная куртка, на которой на спине была красивая аппликация с видом русских церквей с куполами и надпись кириллицей: "Предсриятис". Анна спрашивала меня, что это может означать, но я не стала ее разочаровывать...)
Однажды мы, как обычно, совершенно спонтанно сели в машину и поехали в Северную Ирландию, потому что Анне нужно было показаться офтальмологу в какой-то частной клинике в Белфасте. По пути мы проехали пограничный пост, и меня неприятно поразили лежащие на земле пограничники с автоматами, которые явно целились прямо в нас. Никакого досмотра нам не учинили, и это было с их стороны правильно, потому что до меня так и не дошло тогда, что никакой ирландской визы у меня не было. Когда мы были в Ирландии с моими дитями через 5 лет после этого и ехали через тот же пограничный пост, он уже был совсем заброшен, и о том, что там была граница, напоминали только сломанные турникеты. В клинике нас - все семейство - посадили в местный кафетерий и бесплатно угостили кофе с пирожными. Анна ушла на осмотр. И вдруг мы видим - врачи всей клиники сбегаются в кабинет, где на данный момент должна быть наша бедная почтенная мать семейства. Эдди и я здорово напряглись, но минут через 15 появилась сияющая Анна и сказала: подобный результат операции, к тому же сделанной в русской клинике (как я уже говорила, единица после минус 10) - в Белфасте видели первый раз. Она была очень горда собой, а я - Россией. Честно.
Анна работала в банке и кормила всю семью. Эдди занимался тем, чем хотел - то он придумывал домашний детский сад, то начинал выпускать газету на голландском языке прямо у себя дома. Меня поражало другое - это отношение Анны к причудам мужа. Никогда не было даже признака какого-то недовольства. Оба они обожали друг друга и детей и, когда Анна решила отблагодарить меня за опеку в Москве во время путча и купила мне этот билет в Дублин и обратно в Лондон, Эдди только был рад. Меня принимали не как дорогого гостя - этого не было. Я сразу стала членом семьи. Мне кажется, это вообще черта ирландцев - в отличие от англичан, они предпочитают совершенно искренние отношения, а не внешнюю любезность.
Ирландцы не скупы, и я их люблю уже только за это. В Ирландии почти нет преступности. В Дублине не увидишь полицейского. Можно гулять ночами, и все машины в центре будут заставлены пивными бокалами, на каждой машине - по 5-6 штук. Я сначала не поняла, что это - а оказалось, что машины используют как стойки в баре. И народ пьет пиво всю ночь.
Ирландцы любят гудеть в пабах и не в самом Дублине, а в деревнях, где сохранились еще трактиры, которым лет по 300. Там полки, с которых все последние 200 лет не вытирали пыль), деревянные столы, народ съезжается туда к 11-12 ночи, все пьют несколько часов, потом кружки сметаются со столов прямо на пол - и начинаются танцы на столах)
Ирландцы любят яхты. На берегу иногда ходят такие настоящие морские волки - с трубками и обветренными лицами, в которые хочется вглядываться.
Но самое уморительное - это видеть, как ирландское семейство идет в супермаркет. Как правило, впереди идет рыжая мама, у которой не только лицо, но и шея, и руки усеяны веснушками. И за ней - выводок из 5-6 рыжих детей, и все - точная копия мамы)
И даже обретение покоя в Ирландии особое.
В нескольких километрах от Дублина есть долина между несколькими горами. Там стоят охотничьи домики - это такие избушки на деревьях. В них прятались охотники, когда хотели подстрелить оленя. Одна такая долина принадлежит Гиннессу. Он и похоронен там - вокруг нет ни единого признака цивилизации, только горы, вересковые пустоши, огромный борщевик - и тишина.
Ирландская волынка. Правда, фотография не очень... зато с места событий)
В далеком 1991 году, когда путешествующие совеццкие люди должны были получать добро на заграничную поездку через райкомы и парткомы, я познакомилась в Москве с чудесной итальянкой по имени Франческа. Она смоталась от скуки провинциальной жизни в Италии в Лондон, где поступила в универ и зачем-то выбрала в качестве будущей специальности русский язык. Потом она решила съездить на практику в Москву и не нашла ничего лучше, как приехать сюда зимой.
Наша общая знакомая попросила поразвлекать Франческу зимней Москвой, мы встретили Новый год на Красной площади, и я потом тут же увезла ее на дачу, где мы кувыркались в снегу, а посетив наш дачный уличный туалет, Франческа спокойно так сказала, что у них в Италии точно такой же. В принципе, стало понятно, почему она оттуда уехала. Увидев на плече у Франчески татуировку - что по российским понятиям того времени означало что-то из жизни зоны, я немного напряглась, но потом вроде успокоилась.
Франческа моталась по всяким выставкам и клубам и в конце концов познакомилась с подающим надежды художником по имени Никас Сафронов. Да, да, потом она вышла за него замуж, родила ему сына, в интервью он представляет ее как "итальянскую фотомодель", а сейчас он очень не хочет делиться с ней одним из своих миллионов, о чем он лично недавно поведал по телевизору.
Но это только присказка, сказка - впереди.
Главное - Франческа сделала мне приглашение в Лондон, и моя давняя сумасшедшая мечта вполне могла осуществиться. К моему удивлению, разрешение на выезд, как руководитель клуба английского языка, я в милиции получила быстро (вот такие были тогда заморочки!) , визу мне дали без проблем и совершенно бесплатно, теперь надо было решить две другие проблемы - где остановиться в Лондоне и как туда добраться. Все билеты за границу в то время можно было купить только по блату. Перебрав все возможности, я, отчаявшись, начала звонить в справочную железнодорожных касс. И - к моему удивлению - дозвонилась с первого раза. Наглея от свалившейся удачи, я заказала билеты на поезд. И поехала в Лондон. На поезде. Через Бельгию и Голландию.
Теперь надо было думать, у кого остановиться. У Франчески - бесполезно, она с тремя студентками снимала комнату в Лондоне у какой-то ненормальной старухи, увлекающейся спиритизмом. И я решила немного напрячь своих ирландских друзей. Оказалось, что у одной из ирландок в Лондоне живет сестра, которая замужем за англичанином. И я поехала.
После двух суток на поезде и потом на пароме я, растерянная от свалившегося счастья - после стольких лет железного занавеса и полного запрета на выезд - не могла уснуть, потому что боялась пропустить саоме интересное. Самым интересным оказались голландские садики - в некоторых из них стояли перевернутые ванны, такие же, как у нас - и я подумала, что люди, в общем-то, одинаковые. От этой мысли стало очень хорошо.
Паром оказался плавучим городом, и мне не хватило семи часов, чтобы обойти все его магазины и бары.
В Лондоне меня уже встречали ирландка и ее лондонская сестра. Обе маленькие, рыжеватые, в веснушках, и фамилия у них подходящая - О'Хара. И обрадовали - что еще одна наша общая ирландская знакомая ну просто-таки жаждет видеть меня в Дублине. Поэтому я буду находиться в Лондоне несколько дней, потом меня грузят на самолет и отправляют в Ирландию. Самое интересное, что у меня даже не возник вопрос - а как же виза. Она-то была британская и однократная, выехал из Королевства - и привет... На мое счастье Ирландия до сих пор считается внутренней территорией, и, обалдев от Лондона (об этом как-нибудь позже), я полетела балдеть в Дублин.
Первое, что я увидела в Дублине - это КОКОЕ ВСЕ ЗЕЛЕНОЕ...
Зеленые двухэтажные автобусы, зеленые самолеты, и даже зеленые мусорные баки. Было 1 января, и Дублин поразил зеленой травой и цветущими вишнями.
В аэропорту меня встретила вся семья Эверсов - папа Эдди - огромный новодворскоподобный голландец, его жена Анна - моя знакомая ирландка - и их четверо детей. С Анной мы познакомились в Москве при весьма необычных обстоятельствах. Она приезжала в Москву в институт к С.Федорову делать операцию на глазах, а это было 17 августа 1991 года, и останавливалась у меня. И сразу попала прямо в путч. По Москве танки, у меня в квартире звонки со всего мира - это ее многочисленные родственники волнуются, я волнуюсь за себя и за работников спецслужб, которым, видимо, приходилось прослушивать все международные разговоры - а она хоть бы что... Сделала операции на оба глаза и получила вместо минус 10 единицу. Я потом еще раз была у них в Дублине, лет через 5 - так единица и осталась)
Голландец сразу взял инициативу по развлеканию меня в свои руки - видимо, ему, как иностранцу, было лучше знать, что мне будет интересно в Ирландии. Это выглядело так: сидим мы, например, вечером, дети что-то читают, я смотрю телевизор... Вдруг из спальни выбегает... ну да, Эдди, и говорит: И что мы сидим дома? Поехали к кому-нибудь в гости! Дети, быстро в машину! Ни звонка, ни предупреждения. По дороге Анна его спрашивает: А куда мы, собственно, едем? Он говорит - А поехали в горы? (на улице темень кромешная). Поехали к О'Коннорам?
И мы едем к О'Коннорам. Едем куда-то в гору, плутаем, наконец, находим дом. Вваливаемся к ним всей толпой - 7 человек. И нам, что самое удивительное, ужасно рады! Огромный деревенский дом, хозяева - пожилая пара, готовят на таком странном месте - похожем на обеденный стол, только под крышкой стола - угли, и на крышке стоят всякие горшки... Такое впечатление, что дому лет 300-400-500. Но как только речь заходит о каком-то известном исполнителе, мы идем в другую комнату, где по обе стороны горящего камина собрана огромная коллекция роскошных книг и стоит современнейшая аппаратура. Потом хозяева узнают, что я из России, и радостно говорят: Сейчас мы позовем Лиэри, и она нам сыграет на волынке. Через 5 минут приходит Лиэри, с волынкой подмышкой - в ирландской волынке меха надуваются локтем, прижатым к телу, и играет какие-то замысловатые мелодии. Потом мы все (включая Эдди, которому еще вести минивэн) пьем глинтвейн и, перекрестив руки, поем Auld Lang Syne. Горы, волынка - ощущение, что я на обратной стороне луны.
Семейство Анны и Эдди очень забавное. Старшая дочь, Эдана, которой 14 и которая еще немного говорит по-ирландски. И три шалопая-сына разного возраста. Старший сын, Джон-Эдвард, хулиганистый подросток. Наверное, когда придумывали Симпсонов, то консультировались с ним. Однажды я зашла на кухню - он сидел за столом, перед ним стоял таз - не тазик, а именно таз - с хлопьями (он вывалил в тазик две килограммовых пачки), залил двумя литрами молока и все это жадно пожирал. Каждое утро я просыпалась от дикого грохота. Это Джон-Эдвард съезжал с третьего этажа на роликах.
Средний сын, пятилетний Петр, не отходил от меня ни на шаг, потому что я один раз поиграла с ним в какую-то игру. Он вообще производил впечатление вечно тоскующего ребенка, потому что родителям некогда было с ним играть.
Младшего сына звали Саша. Его назвали по-русски в честь того, что зачат он был в России. Трехлетнего Сашу не кормили. Когда он хотел есть, то подбегал к холодильнику и доставал оттуда ледяной йогурт. Это была вся его еда. Никто не заморачивался по поводу того, сыт ребенок или нет. Еще Саша одевался сам. В январе он выходил на улицу в кроссовках на босу ногу, потому что забывал надеть носки. Зато ему была куплена роскошная куртка, на которой на спине была красивая аппликация с видом русских церквей с куполами и надпись кириллицей: "Предсриятис". Анна спрашивала меня, что это может означать, но я не стала ее разочаровывать...)
Однажды мы, как обычно, совершенно спонтанно сели в машину и поехали в Северную Ирландию, потому что Анне нужно было показаться офтальмологу в какой-то частной клинике в Белфасте. По пути мы проехали пограничный пост, и меня неприятно поразили лежащие на земле пограничники с автоматами, которые явно целились прямо в нас. Никакого досмотра нам не учинили, и это было с их стороны правильно, потому что до меня так и не дошло тогда, что никакой ирландской визы у меня не было. Когда мы были в Ирландии с моими дитями через 5 лет после этого и ехали через тот же пограничный пост, он уже был совсем заброшен, и о том, что там была граница, напоминали только сломанные турникеты. В клинике нас - все семейство - посадили в местный кафетерий и бесплатно угостили кофе с пирожными. Анна ушла на осмотр. И вдруг мы видим - врачи всей клиники сбегаются в кабинет, где на данный момент должна быть наша бедная почтенная мать семейства. Эдди и я здорово напряглись, но минут через 15 появилась сияющая Анна и сказала: подобный результат операции, к тому же сделанной в русской клинике (как я уже говорила, единица после минус 10) - в Белфасте видели первый раз. Она была очень горда собой, а я - Россией. Честно.
Анна работала в банке и кормила всю семью. Эдди занимался тем, чем хотел - то он придумывал домашний детский сад, то начинал выпускать газету на голландском языке прямо у себя дома. Меня поражало другое - это отношение Анны к причудам мужа. Никогда не было даже признака какого-то недовольства. Оба они обожали друг друга и детей и, когда Анна решила отблагодарить меня за опеку в Москве во время путча и купила мне этот билет в Дублин и обратно в Лондон, Эдди только был рад. Меня принимали не как дорогого гостя - этого не было. Я сразу стала членом семьи. Мне кажется, это вообще черта ирландцев - в отличие от англичан, они предпочитают совершенно искренние отношения, а не внешнюю любезность.
Ирландцы не скупы, и я их люблю уже только за это. В Ирландии почти нет преступности. В Дублине не увидишь полицейского. Можно гулять ночами, и все машины в центре будут заставлены пивными бокалами, на каждой машине - по 5-6 штук. Я сначала не поняла, что это - а оказалось, что машины используют как стойки в баре. И народ пьет пиво всю ночь.
Ирландцы любят гудеть в пабах и не в самом Дублине, а в деревнях, где сохранились еще трактиры, которым лет по 300. Там полки, с которых все последние 200 лет не вытирали пыль), деревянные столы, народ съезжается туда к 11-12 ночи, все пьют несколько часов, потом кружки сметаются со столов прямо на пол - и начинаются танцы на столах)
Ирландцы любят яхты. На берегу иногда ходят такие настоящие морские волки - с трубками и обветренными лицами, в которые хочется вглядываться.
Но самое уморительное - это видеть, как ирландское семейство идет в супермаркет. Как правило, впереди идет рыжая мама, у которой не только лицо, но и шея, и руки усеяны веснушками. И за ней - выводок из 5-6 рыжих детей, и все - точная копия мамы)
И даже обретение покоя в Ирландии особое.
В нескольких километрах от Дублина есть долина между несколькими горами. Там стоят охотничьи домики - это такие избушки на деревьях. В них прятались охотники, когда хотели подстрелить оленя. Одна такая долина принадлежит Гиннессу. Он и похоронен там - вокруг нет ни единого признака цивилизации, только горы, вересковые пустоши, огромный борщевик - и тишина.
Ирландская волынка. Правда, фотография не очень... зато с места событий)
